|
Abstract
|
OBJECTIVE: To assess the levels of stress, anxiety, depression, burnout and risk factors in frontline healthcare workers during first two outbreaks of COVID-19 in Russia. MATERIAL AND METHODS: We conducted two surveys in May and October 2020. Data of 2195 frontline healthcare workers were collected. Stress, anxiety, depression, burnout and perceived stress were assessed using the Russian versions of SAVE-9, GAD-7, PHQ-9, MBI and PSS-10 scales, respectively. Logistic regression analysis was performed to determine the risk factors.
RESULTS: In May 2020 25.5% of healthcare workers had high level of anxiety, 30.4% - high level of stress. In October 2020 the rates of stress, anxiety, depression, emotional exhaustion, depersonalization and perceived stress were 34.2%, 36.6%, 45.5%, 74.2%, 37.7%, 67.8%, respectively. Moreover, 2.4% of HCWs almost every day had suicidal thoughts. The rate of anxiety was higher in October 2020 compared with May 2020 (36.6% vs. 25.5%). Revealed risk factors included: female gender, younger age, being a physician, working for over a week, living outside of Moscow or Saint Petersburg, the absence of vaccination against COVID-19.
CONCLUSION: The results of this study demonstrate the urgent need for supportive programs to the frontline healthcare workers fighting COVID-19 and its increasing significance over time. Such programs should mainly focus on revealed risk groups and potentially modifiable risk factors.
===
В конце 2019 г. Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) сообщила о первых случаях пневмонии неизвестной этиологии в городе Ухань [1]. Вскоре данная инфекция распространилась по всему миру, вызвав глобальную чрезвычайную ситуацию в области здравоохранения. Инфекции было присвоено официальное название "коронавирусная инфекция 2019 г." (COVID-19), а ситуация была охарактеризована как пандемия [2]. В нашей стране, как и во всем мире, главный удар принял на себя медицинский персонал. Врачи, медсестры, санитары оказались подвержены повышенному риску заражения, были разлучены с близкими и вынуждены работать в условиях повышенной физической и эмоциональной нагрузки [3].
Ранее было показано, что медицинские работники (МР), участвующие в ликвидации вспышек тяжелого острого респираторного синдрома (SARS), эпидемии вируса Эбола и ближневосточного респираторного синдрома (MERS), имели высокую частоту тревоги, стресса, профессионального выгорания, расстройств адаптации, посттравматического стрессового расстройства (ПТСР), депрессии, суицидального поведения и даже психозов [4--6].
Очевидно, что ситуация с COVID-19 не является исключением [7]. Во многих странах уже была проведена оценка психологического состояния МР [8]. По данным одного из последних метаанализов, у МР во время пандемии COVID-19 распространенность депрессии составила 21,7%, тревоги -- 22,1%, ПТСР -- 21,5% [9]. Уровень профессионального выгорания оценивался в исследованиях несколько реже. По результатам опроса в Италии, частота эмоционального истощения и деперсонализации среди работников "красной зоны" составила 37 и 25% соответственно [10]. Несмотря на большое количество поперечных исследований, всего несколько работ оценивали психическое состояние медицинского персонала в динамике [11--13]. Небольшое количество опросов было проведено в России [14--16]. В большинстве работ [8] используются такие распространенные опросники, как Patient Health Questionnaire-9 (PHQ-9) [17] для оценки депрессии и Generalised Anxiety Disorder (GAD-7) для оценки тревоги [18], в то время как уже предложены более специфичные и чувствительные инструменты для выявления психопатологических симптомов у медицинского персонала, работающего с пациентами с COVID-19. К ним относится новая шкала стресса и тревоги во время вирусной эпидемии-9 (Stress and Anxiety to Viral Epidemics Scale-9 -- SAVE-9) [19], которая была переведена на несколько языков и валидирована в ряде зарубежных исследований [19--24].
Цель настоящего исследования -- изучить уровни стресса, тревоги, депрессии и профессионального выгорания, а также факторы, ассоциированные с ними, у медицинского персонала, работающего в непосредственном контакте с пациентами с COVID-19, во время первой и второй волн пандемии в Российской Федерации.
Language: ru |